Дальнейший путь Василия Кондараки лежит на Южный берег Крыма. Он посещает красивейшие места, внимательно наблюдая за бытом коренных жителей здешних селений – крымских татар.
По словам краеведа, «Алупка для татарского населения южного берега драгоценна избытком вод, которые играют в этом почти бездождном жарком крае чрезвычайно важную роль».
Он отмечает, что крымские татары охотно употребляют лук, приятный на вкус, а стручковый перец «в соленом виде до того потребен для южнобережского татарина, что он не выйдет на работу, не запасшись им: это для него вечно-постоянное блюдо, никогда не надоедающее и ничем не заменимое».
В окрестностях Мисхора на пути автора встречаются две небольшие крымскотатарские деревни – Кореиз и Гаспра. Они поражают его чудесными рощами и виноградниками.
Деревня Дерекой, что неподалеку от Ялты, расположена амфитеатром на отклоне высокого холма и окружена величественными горами. Здесь живут «татары… народ честный, трезвый и незаменимый в этой стране; я говорю незаменимый только потому, что никто другой, кроме них, не сумеет прожить, довольствуясь доходами нескольких десятков дерев и клочком земли в восьмую долю десятины».
Он отмечает, что большинство крымских татар здешних мест занимается выращиванием и доставкой туристам фруктов, лошадей, остальные торговлей или поденными работами в помещичьих садах.
Этнограф советует «посетителям южного берега побывать в домах дерекойских татар и полюбоваться их домашним бытом, костюмом женщин, которые редко выходят из деревни, усердной молитвой в мечети и свадебными пирами».
Еще одно красивейшее селение неподалеку от Ялты Ай-Василь скрыто в тени вековых ореховых деревьев и садов: «Посетивший его невольно придет в удивление, каким образом здесь, положительно на каменных пластах, разведены такие громадные деревья и почва доведена до степени удовлетворяющей надобности человека».
По словам автора, Ай-Василь считается самой большой деревней на южном берегу и, «судя по постройкам, в основном двухэтажным, самой богатой»… Кондараки замечает, что жители Ай-Василя «не имеют никакого сходства со степными татарами и отличаются от всех южнобережских татар гордостью и многими мелочами в семейном быту».
Туакская долина «прорезывается рекой, всегда имеющей воду из родников и исключительно принадлежит татарам, которые занимаются хлебопашеством, садоводством и виноделием»
Затем автор отправляется по юго-восточному побережью Крыма – от Алушты до Феодосии. По пути ему встречаются не менее живописные места…
Туакская долина «прорезывается рекой, всегда имеющей воду из родников и исключительно принадлежит татарам, которые занимаются хлебопашеством, садоводством и виноделием». Краевед поражен обилием здесь черешневых гигантских дерев и множеством виноградников. Удивляет его и то, что «люди, живущие у берега морского, не имеют ни малейшего понятия о рыболовстве и, несмотря на то, что обладают поливными местами, не разводят никаких огородных овощей».
Селение Ускут расположено в глубине долины, перепоясанной рекой, по обеим сторонам которой тянутся богатые фруктовые сады, а не доезжая до деревни, направо, начинается другая долина, покрытая сотнями виноградников.
Кондараки привлекает оригинальный ландшафт и то, как вписывается в него местная архитектура: «Все домики построены однообразно и так близко один к другому, что издали можно принять за длинные коридоры с плоскою кровлею, покрашенною глиной стального цвета. В центре деревни стоит прекрасная мечеть с высоким каменным минаретом, подобным бахчисарайским».
Он отмечает зажиточность местных татар: «Здесь редко встретишь бедняка, нуждающегося в дневном пропитании, все имеют свои виноградные и фруктовые сады, свою хлебопахотную, сенокосную и лесную землю, на пространстве около 8 тысяч десятин».
Кондараки пишет о своеобразии обычаев ускутских татар. Например, о том, что «они никогда не выдают замуж дочерей своих в чужие деревни». Дружные и гостеприимные, «они замечательны тем еще между собратами своими, что сами поканчивают всякого рода споры и недоумение, возбужденные кем-либо, и только в важных случаях прибегают к правительственным властям. В Ускуте я впервые встречал хаджи, по несколько раз бывавших в Мекке, и это убедило меня в зажиточности здешних жителей».
Давая советы путешественникам, автор невольно фиксирует важные сведения для будущих исследователей полуострова: «В стране этой ни один мужчина не вправе останавливать на улице татарку и делать ей какого бы то ни было рода вопросы и в особенности при незнании им ее языка. Подобные действия ужасно оскорбляют мужчин и неприятно действуют на молодых женщин, которые до настоящего времени положительно не знают нас, а прапрадеды их считают не только враждебными, но и способными нанести оскорбление и всякого рода обиды».
До времени присоединения Крыма к России не было ни одного грека в стране, который не владел бы татарским языком в совершенстве
В труде Кондараки «Этнография Тавриды» обнаруживаем ценные записи о межнациональных отношениях в Крыму, об общении разных этносов.
О совместном существовании крымских татар и греков в Крыму он пишет так: «До времени присоединения Крыма к России не было ни одного грека в стране, который не владел бы татарским языком в совершенстве. То же самое замечается и в среде греков, переселившихся в мариупольские степи. Увлечение это дошло до того, что они наполовину забыли отечественный язык и поневоле начали сознавать преимущество татарского, богатого песнями, сказками, пословицами и анекдотами. Кроме всего этого, татары увлекали их честным образом жизни, справедливым судом, гостеприимством и умением жить между собой спокойно, без всяких раздоров. Все это казалось так естественно и разумно, что греки, привыкшие к ссорам между собой, начали уважать поработителей своих и не только заинтересовались их языком, но даже и религией».
Размышляя о межконфессиональных отношениях в Крыму, Кондараки, ссылаясь на слова местного жителя, армянина Киркога-ага, пишет: «В Тавриде никогда не было трудно и опасно жить христианам. Все неприятности ограничивались только насмешками татар над религией, а в крайности дракою между молодыми людьми. В большинстве же случаев мусульмане вели себя безупречно и доверяли им на слово свои товары и производство для сбыта в Царьград и других отдаленных городах».
Василий Кондараки был свидетелем массовой эмиграции крымских татар, вынужденно покинувших родную землю во время Крымской войны и после ее окончания. Печальные картины расставания земляков с родиной навсегда врезались в его память…
«Я любил их счастливый настрой души, восхищался умеренными желаниями, самоуважением, безропотностью и индифферентностью к богатству. В них меня изумляло холодное отношение к иллюзиям, инстинктивное чутье к прекрасному и полнейший скептицизм к самым очевидным завоеваниям науки. Осознавая их значение в нашей земле, мы как-то невольно скорбим, что этот честный и гостеприимный народ, остается между нами совершенно чужим, потому что мы во все время нашего господства над ним не позаботились сблизиться и показать наши лучшие стороны. Не доказывает ли это нашу полную неспособность вдохнуть в иноверное племя своих идей и понятий».
Так, с симпатией и ностальгией, напишет Василий Кондараки о крымских татарах, которые через сто лет после аннексии Крыма Россией стали чужими на своей земле…
