Аркадий Шарапов – общественник и аналитик, один из тех представителей крымского третьего сектора, кто остался верен Украине. Еще до крымских событий весны 2014 года общественная организация «Евпаторийский центр регионального развития», с которой была связана деятельность Аркадия, имела аналитические разработки о высоком уровне «языка вражды» в местных СМИ, призывала местные громады активнее самоорганизовываться, чтобы быть успешнее и независимее.
– Что стало причиной Вашего переезда на материковую Украину?
– Во-первых, это неприятие оккупации. Морально было очень тяжело, такое ощущение, что не хватает воздуха, нечем дышать, что на тебя все время что-то давит; город стал каким-то чужим, темным.
Во-вторых, на мою жену 5 марта банально написали донос, что она поддерживает Майдан и в учительской с коллегами здоровается не иначе, как «Слава Украине!», за что ее на следующий день и уволили с работы.
– А лично к Вам были какие-то претензии у крымских властей?
– А на меня просто завели уголовное дело. Дело в том, что я был на общественных началах помощником на то время народного депутата Украины от ВО «Свобода» Эдуарда Леонова. Часто бывал на Майдане, привозил туда теплые вещи, продукты. В середине декабря меня и моего товарища, когда мы в очередной раз ехали в Киев и везли продукты, вещи и милицейские резиновые палки (вполне официально купленные в магазине в Симферополе и не являющиеся оружием) задержали в Армянске. Перерыли машину, подбросили охотничий нож и завели уголовное дело, вызывали на допросы, потом вроде дело прикрыли, т.к. нож оказался не холодным оружием, а палки тем более.
Когда в начале марта уже началась оккупация, когда были похищены Щекун, Ковальский, мне сначала позвонили из Киева, потом из Симферополя, сообщили, что СБУшники вновь открыли наше дело
Когда в начале марта уже началась оккупация, когда были похищены Щекун, Ковальский, мне сначала позвонили из Киева, потом из Симферополя, сообщили, что СБУшники вновь открыли наше дело и в любой момент могут арестовать. Вот и пришлось 13 марта рано утром садиться в машину, брать минимум вещей и уезжать.
– Наверное, и Ваша семья последовала за Вами?
– Да, через три дня уехала и жена с сыном. Потом весь этот эпизод уже перекрутили российские ФСБэшники, якобы в ночь накануне референдума я был задержан при въезде в Крым, вез гранаты, оружие, амуницию, чтобы подготовить теракт и сорвать референдум. Показывали по ТВ оперативную съемку (декабрьскую), завели уголовное дело, распечатали эту фигню в газетах (мне потом друзья скрины для истории прислали), приносили повестки домой, Поклонская в свой список внесла. В общем, ребята повеселились, а я теперь в Крым не въездной.
– Чем сейчас Ваши коллеги общественники занимаются в Крыму? Поддерживаете ли связь с ними?
Да в Крыму практически друзей-общественников почти и не осталось. С тремя-четырьмя связь поддерживаю. Как-то приспособились, работают, конечно, уже не то и не так, но что-то пытаются делать. А, в основном, все друзья выехали. Кто в Польше, кто в Киеве, Хмельницком, Житомире, кто в АТО. Жизнь разбросала, но по-прежнему все друг с другом на связи.
– На Ваш взгляд целесообразна ли блокада Крыма?
– Конечно. И целесообразна, и необходима. Помнится, еще в сентябре прошлого года мы об этом в Киеве в приемной Джемилева вели разговор. Хотя вряд ли то, что сейчас происходит на границе с Крымом, можно назвать блокадой – люди без проблем пересекают границу. А то, что фуры с товаром не пускают или электроснабжение хотят отключить, так это нормально: Россия оккупировала Крым – пусть о нем и заботится, флаг ей в руки.
– Какие последствия блокада принесет?
– Какие последствия для крымчан эта «блокада» принесет? Да никаких. Адекватные и нормальные люди будут спокойно ездить на материк и покупать то, что им нужно. А остальные, кто боится быть сваренным и съеденным правосеками? С голода не умрут, будут есть российские продукты. Качество, конечно, не то, но, ничего, привыкнут.
Воды вон в канале уже полтора года нет – от жажды никто не умер. То же и с электричеством – будут лучину палить или свечи, да меньше в телевизор смотреть, может ума и прибавится
Воды вон в канале уже полтора года нет – от жажды никто не умер. То же и с электричеством – будут лучину палить или свечи, да меньше в телевизор смотреть, может ума и прибавится. Раньше вон в пещерах жили, за мамонтами гонялись, и ничего, выжили.
– Чем сейчас занимаетесь?
– Осваиваюсь на новом месте. Полгода назад удалось-таки поменять квартиру в Евпатории на дом в Херсонской области. До этого пришлось немного покочевать. Сейчас вот знакомлюсь потихоньку с новыми людьми, новыми реалиями. Возвращаюсь к старой работе: аналитика, работа с базами данных, консультации. По мере возможности помогаю крымчанам и тем, кто в Крыму остались, и материковым.
– Насколько тесно общаются крымчане-переселенцы? Есть ли какая-то взаимоподдержка?
– Конечно. И общаемся, и помогаем друг другу, и поддерживаем. Я первые три месяца жил в Киеве, когда шла первая волна переселенцев. Люди бросали в Крыму все: жилье, работу, приезжали порой с сумкой личных вещей. Такой помощи и поддержки друг другу я еще не видел: начали создаваться общественные организации, волонтерское движение, консультационные пункты, оказывали помощь с жильем, работой, продуктами, медикаментами, всего и не передать.
Крымская диаспора на материке – это особое братство. Общаемся и на прямую, и в соцсетях. Не знаю ни одного случая, чтобы кому-то отказали в помощи – или сам поможешь, или найдешь кого-то, кто сможет помочь, или посоветуешь, что нужно сделать.
– Как вы оцениваете шансы на восстановление территориальной целостности Украины?
– Все вернется на круги своя. И Донбасс, и Крым вернутся в Украину. Когда? Не знаю, но думаю, что ждать осталось не очень долго. У меня такое ощущение, что Бобик уже на последнем издыхании: он еще трепыхается в конвульсиях, дергается в агонии, он еще может укусить, но его уже никто не боится, все просто наблюдают, когда он издаст последний вздох и потихоньку подталкивают к этому. И вот с этой последней конвульсией Крым вернется в Украину.
– Если не удастся в ближайшей перспективе вернуть Крым, то возможно ли, что в будущем Украине придется смириться с потерей полуострова?
Как Вы думаете, я смогу смириться и простить то, что у меня отобрали все: дом, работу, друзей, близких, возможность повидать старую больную мать, навестить могилу отца? Конечно, нет
– А как Вы думаете, я смогу смириться и простить то, что у меня отобрали все: дом, работу, друзей, близких, возможность повидать старую больную мать, навестить могилу отца? Конечно, нет. Так и Украина.
Меня больше волнует не то, КОГДА Крым вернется, а то, КАКИМ он вернется. То, что разграбят, разрушат, опаскудят все после себя оккупанты и их прихлебатели, это одно. А люди? Люди, которые махали трехцветными тряпками, бегали на референдум, ненавидели страну, в которой жили? С ними как? Как нам потом друг другу в глаза смотреть, как жить вместе? Вот вопрос. И нет на него пока ответа.
